Министр иностранных дел Эдвард Налбандян 28 февраля дал интервью телеканалам "Общественный", "Армения", "Армньюз" и "Центр". Артур Григорян: Обсудим важнейшие темы на сегодня: трехсторонняя встреча в Сочи и законопроект Сената. Во-первых, о Сочи. Господин Налбандян, Вы могли бы прояснить, на какой этап был переведен процесс урегулирования после этой трехсторонней встречи, принимая во внимание заявление министра иностранных дел России С. Лаврова. Если не ошибаюсь, в его формулировке, стороны, несомненно, отдалились от своих максималистских позиций. Что это означает? Эдвард Налбандян: Прежде всего, встреча была важной, я бы сказал - результативной, и это также отражено в трехстороннем заявлении, которое было сделано на уровне президентов. Во-первых, в заявлении президенты отметили, что в последние годы была проделана большая работа в направлении согласования основополагающих принципов. То, что звучало и звучит в Баку, - о недостаточности осуществляемой работы, - является критикой в адрес сопредседателей. Петрос Газарян: изменить формат… Эдвард Налбандян: Да, изменения формата и т.д. А некоторые аналитики, политологи, имея поверхностные сведения об этом процессе, под влиянием пропаганды Баку, призывали активировать работу сопредседателей, сделать ее более эффективной. А что было отмечено в заявлении президентов в Сочи. Кроме того, что была сделана объемная работа, а это так и есть, состоялись порядка полутора десятка встреч на уровне президентов, десять из которых по инициативе президента Д. Медведева. Десятки встреч были проведены на уровне министров иностранных дел: я имею в виду, за последние три-четыре года. Многочисленные, десятки визитов, сопредседателей в регион - Ереван, Степанакерт и Баку. В заявлении сопредседателей говорится именно об этом. О том, что в результате интенсивных переговоров зафиксирован прогресс вокруг достижения соглашения по основным принципам Хотя из Баку звучало, что у сопредседателей вообще ничего не получается и так далее, было отмечено, и важно это упомянуть, что сопредседатели вели эффективную работу. И президенты Армении и Азербайджана, высоко оценивая эту работу, выразили надежду, что сопредседатели – Соединенные Штаты, Россия, Франция, - в том же формате, тем же статусом, продолжат свои усилия по урегулированию конфликта. Я бы хотел обратить ваше внимание на другой важный пункт. В последнее время в Баку гораздо более активно стали звучать заявления о том, что не нужно терять время на переговоры по согласованию основных принципов. В трехстороннем заявлении было отмечено, что президенты придают важность достижению соглашения об основных принципах, и стороны, совместно с сопредседателями, должны активизировать работу в этом направлении. Это очень важный пункт в заявлении, так как подчеркивается, и это принимает Азербайджан, что да, нужно продолжить переговоры именно по основным принципам и ускорить согласование основных принципов, принимая во внимание выполненную по сей день работу, чтобы было возможно перейти к разработке проекта самого соглашения. Артак Ерикян: А о каких мерах укрепления доверия идет речь? Эдвард Налбандян: Я еще коснусь вашего вопроса, но прежде, я хотел бы подчеркнуть еще один пункт, упомянутый в заявлении: о той договоренности, против которой азербайджанцы приложили усилия. Это соглашение, которое было достигнуто в марте прошлого года, 5-ого марта в Сочи, когда президенты в своем заявлении также отметили, что важно провести расследование инцидентов на линии соприкосновения. Сопредседатели немедленно предоставили соответствующий документ, проект по созданию механизмов расследования инцидентов. Азербайджанская сторона многократно заявляла, что такой договоренности не было вовсе, и что сопредседатели якобы не представляли никакого проекта. Даже месяц назад, в декабре, когда в Вене обсуждался бюджет ОБСЕ, сопредседатели выступили с предложением выделить дополнительные ресурсы для создания данного механизма. Азербайджанцы, будучи против такого акцентирования, даже пригрозили, что используют право вето относительно общего бюджета ОБСЕ, и таким образом не допустили, чтобы оно было сделано. И это очень важно, что в заявлении говорится о поручении президентов продолжить работу в этом направлении, то есть, в направлении создания механизмов расследования инцидентов. Артак Ерикян: Есть ли согласие, что меры укрепления доверия являются первостепенными? Эдвард Налбандян: Улучшение атмосферы взаимного доверия играет важную роль для переговорного процесса, и в этапе согласования основных принципов, и после этого. Но это в случае, если Азербайджан не станет препятствовать этому процессу и не выступит против укрепления доверия в целом, свидетелем чего мы были в прошлом. Некоторые мероприятия, которые были предприняты именно для укрепления атмосферы доверия, Азербайджанцы использовали в противоположном направлении – для расшатывания доверия и в своих пропагандистских целях. Даже если мы придем к соглашению по основным принципам, - а создание соответствующей позитивной атмосферы, конечно, будет способствовать этому, - даже после этого еще предстоит большая работа по разработке текста самого соглашения, и, конечно, наличие позитивной, а не деструктивной, провокационной атмосферы, которую создает азербайджанская сторона, и тем препятствует данному процессу, имеет важное значение. Петрос Газарян: Господин Налбандян, подразумевает ли все это какие-то взаимные контакты, организация встреч представителей интеллигенцией, то есть, практическая среда, взаимные контакты. Имеется ли подобная предварительная договоренность, чтобы все это стало осуществимо? Эдвард Налбандян: Соответствующие шаги были предприняты, однако, к сожалению, эти попытки не привели к результатам, я объяснил почему. Если, например, азербайджанцы не принимают любого иностранного гражданина армянского происхождения, не из Армении, будь это из России, Франции, Болгарии. Сколько раз случалось так, что они не позволяли спортсменам, бизнесменам или простым людям армянского происхождения даже сесть в самолет и приехать в Азербайджан. Можно привести многочисленные примеры подобного характера, и та пропаганда, которая направлена ??против армянского народа внутри самого Азербайджана, та пропаганда войны, провокационные заявления, которые звучат в этой стране, конечно, не способствуют укреплению атмосферы доверия, а совсем наоборот. Однако, конечно, важное значение имеет укрепление доверия, создание благополучной атмосферы и подготовка соответствующего общественного мнения в направлении мирного урегулирования конфликта. Вероятно, в Азербайджане думают, что общественное мнение можно за день, приказом или какими-то указами, изменить на 180 градусов… Петрос Газарян: Ну, чем более тоталитарна страна, тем легче управлять общественным мнением. Эдвард Налбандян: Вероятно, они думают, что это возможно. В любой стране, вне зависимости от атмосферы, я не думаю, что это легко. Поэтому, если мы идем к миру, то мы должны подготовить наши народы к миру, а не к войне. Азербайджан же делает наоборот. Арпи Арутюнян: вопрос будет о роли России в переговорном процессе двух стран. Аналитики говорят, что наиболее вероятный преемник нынешнего Президента России Дмитрия Медведева – Владимир Путин - не будет настолько активным в переговорном процессе двух стран, как нынешний Президент Медведев. Как вы думаете, будет ли Россия, которая уступила свои позиции в Минской группе Франции, пытаться получить дивиденды от зафиксированных успехов в переговорах? Эдвард Налбандян: Я не думаю, что здесь речь шла, что кто-то уступил позиции кому-то. Я хотел бы напомнить вам, что еще в 2001 году Франция играла довольно активную роль, и это также получало поддержку России и Соединенных Штатов – двух других стран сопредседателей. И был зарегистрирован значительный прогресс, были выработаны так называемые Парижские принципы, которые были заложены в документ в Ки-Уэсте, но азербайджанская сторона отказалась двигаться вперед на основе этих договоренностей. В последнее время, конечно, важную роль играет Российская сторона, имея полную поддержку двух других сопредседателей. Благодаря инициативам президента России Медведева, было проведено около 10 встреч в трехстороннем формате, и этот формат доказал свою жизнеспособность и эффективность, как и последняя встреча, которая состоялась в Сочи. “Последняя” в смысле этой серии, а не в смысле последней. Я думаю, что этот формат – формат на уровне президентов, - будет иметь продолжение, и я думаю, что тут иного мнения быть не может, а что касается усилий России, то и со стороны Соединенных Штатов, и со стороны Франции было неоднократно подчеркнуто, что усилия России, усилия Дмитрия Медведева в полной мере поддерживаются с их сторон. Об этом даже было открыто отмечено в Довильском заявлении, принятом в рамках Большой восьмерки. Из Азербайджана косвенным образом или даже прямым текстом звучали какие-то заявления о том, что это, якобы, лишь российская инициатива, российские предложения и т.д. Это абсолютная ложь, так как эти усилия со стороны России согласуются с двумя другими сопредседателями, и именно поэтому на таком уровне, на уровне президентов Обамы и Саркози, было заявлено, что эти усилия получают полную поддержку. Я хотел бы также отметить, что в Довильском заявлении 2011 года говорится, что последняя версия, которая была представлена ??сопредседателями и находится на столе переговоров, - это предложения от марта 2011 года. Звучали призывы прийти к соглашению, и известна причина, почему была достигнута договоренность. Дело в том, что Азербайджанская сторона, как и в марте 2011 года в Сочи, где в последний момент выдвинула более десятка поправок и новых предложений, сделала то же самое в июне в Казани. Артур Григорян: Господин министр, такой общий вопрос. Речь о самих принципах. Мы впервые увидели, что все три общества, участвующие в конфликте, ознакомились с основными принципами после заявления в Л'Аквиле. Однако было отмечено, что публикуются только шесть принципов, но в общем счете их, кажется, четырнадцать или пятнадцать. Наверное, Вы более четко объясните. В чем причина, что какая-то часть до сих пор не опубликована, имеют ли она второстепенное значение, или она включает в себя тайны, которые важнее этих шести принципов? Эдвард Налбандян: Их четырнадцать. На самом деле нет никакой большой тайны в этих принципах, и даже перед Довилем мы их неоднократно представляли. Может быть, не так подробно, пункт за пунктом, но мы их представляли. И это говорит о том, что мы делаем то, что говорим, и говорим то, что делаем. И после Л'Аквилы, и после Мускоки, и после Довиля мы заявляли, что приветствуем эти заявления и готовы двигаться вперед на их основе, на основе тех соглашений, которые были достигнуты за последние четыре года. Речь и о заявлениях министров иностранных дел рамках ОБСЕ, которые были приняты в декабре 2008 года в Хельсинки, в декабре 2009 года в Афинах, в июне 2010 года на саммите в Алматы и в 2010 году на саммите в Астане. Ппоследнее является важным заявлением. Так же и заявление министров иностранных дел в Вильнюсе декабре 2011 года и заявления, принятые сопредседателями на высоком уровне в Л'Аквиле, в Мускоке, в Довиле. Я бы еще хотел заметить, что в рамках Большой восьмерки нет другого конфликта, относительно которого было бы сделано три заявления на этом уровне и, которое находилось бы под таким пристальным вниманием Президентов России, Соединенных Штатов и Франции. Все эти заявления, сделанные на уровне сопредседателей, так же в рамках ОБСЕ (а почему я подчеркиваю ОБСЕ? Потому что именно ОБСЕ занимается урегулированием конфликта), - все заявления созвучны с нашими подходами, а наши подходы созвучны с этими заявлениями. И мы готовы пойти на урегулирование на их основе, чего не слышим со стороны Азербайджана. Петрос Газарян: В последние годы, в карабахском конфликте в некотором роде ведется борьба не только по вопросу содержания документов, но и по вопросу формата. Азербайджан всегда пытается вывести процесс из этого формата, формата минской группы, и вчера мы стали свидетелями вмешательства Турции относительно формата. Давутоглу объявил, что если Франция продолжит свою деятельность в Минской группе, то Турция тоже должна участвовать в этом процессе, на том основании, что после решения Сената Франция больше не может считаться нейтральной страной, а если Франция не является нейтральной, но продолжает свою работу, то Турция тоже должна участвовать в этом процессе, вероятно, в качестве не нейтральной страны. Отмечается так же тот факт, что, например, Саркози пребывал в Армении два дня, а в Азербайджане только несколько часов, и здесь вы видим, что одна из стран-сопредседателей является не беспристрастной, и Турция должна восстановить баланс в Минской группе. Эдвард Налбандян: Я думаю, что озабоченность Давутоглу не связана с продолжительностью визита в Азербайджан, Возможно, он более обеспокоен тем, что Саркози был несколько часов в Турции. Что касается ультиматумов или заявлений в таком стиле, то особенно по вопросу участия в урегулировании нагорно-арабахского конфликта в формате трех сопредседателей мы уже выражали свою позицию: если Турция действительно искренне хочет помочь этому процессу, то он должна держаться как можно дальше от этого процесса. Конечно, время от времени турецкая сторон, перед которой закрывают двери, пытается проникнуть через форточку, дымоход. Это не в первый раз и уже не вызывает особого удивления. Не думаю, что Турция решает вопрос форматов, или она может достичь каких-то успехов посредством ультиматумов. Напомню, что в Сочи Президент Азербайджана, вместе с Президентом Армении, сказал то, что я уже отметил: Президенты выразили надежду, что Франция, Россия и Соединенные Штаты в качестве сопредседателей, в том же статусе и формате, будут продолжать свою посредническую деятельность до установления мира в регионе. Петрос Газарян: А тот довод, что Франция после решения Сената больше не нейтральна? Эдвард Налбандян: Знаете, это бессмысленные заявления. Проект закона, утвержденный Сенатом Франции, не направлен против какой-то конкретной страны. Известно, на ком шапка горит. Та чрезмерная реакция, заполненная оскорблениями в адрес Франции, стран, признавших Геноцид, армянского народа, который перенес трагедию и горечь Геноцида на своих плечах, провокационные заявления относительно армянской диаспоры – все это еще раз доказывает важность и необходимость принятого во Франции закона. Я думаю, что чем жестче станет турецкая политика, сотканная из проявлений отрицания, тем больше приведет к тому, что подобные решения будут приняты другими странами. Когда Турция говорит, что Геноцид армян – мнение только армянской стороны, как вы представляете себе выражение: «Холокост – это мнение только евреев»? Напомню, что это также мнение более десяти европейских стран, признавших Геноцид армян, а также более двадцати стран по всему миру, международных организаций, признавших Геноцид. Напомню также то, что если некоторые, по тем или иным причинам, выступают против признания Геноцида армян в той или иной стране, то подавляющее большинство, если и не все, утверждают, что да, это Геноцид. Турция говорит обратное, заманивая саму себя в ловушку. Петрос Газарян: Господин министр, мы знаем, что есть такое особое высказывание о том, что внешняя политика есть продолжение внутренней политики страны. Так как мы, к сожалению, не богаты нефтью, природными ресурсами, нашим основным богатством для общения с международным сообществом является наша внутренняя демократия. Иначе говоря, чтобы Запад увидел, что мы страна, живущая теми же ценностями, и, тем самым, являющаяся членом одного сообщества. И, защищая наши интересы, он защищает также и свои интересы. В этой связи, в вопросе нагорно-карабахского урегулирования, очень важно, чтобы мы были демократически более развитым государством, чем Азербайджан. Плохое проведение предстоящих парламентских выборов и соответственно плохая реакция со стороны Запада можут прямым или косвенным образом отразиться на нагорно-карабахском вопросе, резко ослабив нашу позицию. Есть ли у Вас соображения, обеспокоенность в связи с предстоящими парламентскими выборами? Эдвард Налбандян: В последний период был зафиксирован значимый прогресс в плане демократических реформ в Армении, и это ценят и отмечают различные международные и европейские структуры. Как минимум четыре заявления по этому поводу сделал Европейский Союз, в том числе, в связи с изменениями, которые были внесены в Избирательный кодекс, в тесном сотрудничестве с Венецианской комиссией, с экспертами различных европейских структур, с соответствующими экспертами ОБСЕ/ БДИПЧ. Все это получило довольно положительную оценку, и руководство Республики, Президент Республики неоднократно заявляли, что целью является проведение справедливых и хорошо организованных выборов, отвечающих международным стандартам. Я уверен, что эти выборы будут намного лучше, чем все предыдущие выборы, проведенные в Армении после обретения независимости. Напомню также и другую, очень важную вещь, что, думаю, не очень освещено в нашей прессе. Без сомнения, Президент Саркози, прибывший в Армению с государственным визитом, сделал весьма важные заявления, и уже одними этими заявлениями и договоренностями, достигнутыми между президентами Армении и Франции, можно было бы оценить визит как исторический. Президент Франции сделал еще одно важное заявление: он высказался об общем наследии европейских ценностей, о системе ценностей армянского и французского народов. Это очень важное заявление, имеющее глубокий смысл... Артак Ерикян: Также, специально подчеркивалось, что, несмотря на тяжелые региональные условия, в Армении зафиксирован значительный демократический прогресс, что удостоилось соответствующей оценки. Петрос Газарян: Господин Налбандян, после известного решения Сената меня многие журналисты, мои коллеги, спрашивали, что очень странно: чем вы объясняете, что в Азербайджане более жесткая позиция по вопросу отрицания Геноцида, чем в самой Турции. Вам не кажется странным, что в Турции более солидарная атмосфера по этому вопросу, чем в Азербайджане? Эдвард Налбандян: Не думаю, что атмосфера в Турции так уж солидарна. В Турции были положительные тенденции и развития в связи с процессом нормализации армяно-турецких отношений. Напомню, что параллельно с этим процессом началась инициатива сбора подписей, которая принадлежала турецким интеллектуалам. Около 30 тысяч подписей было собрано под заявлением, которым они приносили извинения перед армянским народом. Потом, конечно же, этот процесс был приостановлен властями. Напомню, что в последние годы в разных городах Турции начали проводиться демонстрации, мероприятия, связанные с 24-им апреля. Посещающие в последние годы Армению турецкие интеллектуалы, туристы посещали также Мемориал Геноцида. Сегодня в Турции многие интеллектуалы выражаются за признание Геноцида. И думаю, что данный процесс будет продолжен. Возможно, в Азербайджане нет подобной атмосферы. Надеюсь, что у нас будет возможность начать процесс по нормализации отношений с Азербайджаном, когда будет урегулирована нагорно-карабахская проблема. Артак Ерикян: Господин Налбандян, вот такой вопрос. Не является ли принятие Сенатом Франции данного законопроекта против отрицания в каком-то смысле обобщенным, резким ответом международного сообщества Турции на то, что Анкара провалила процесс нормализации армяно-турецких отношений без предусловий, что поддерживалось международным сообществом. Эдвард Налбандян: Со стороны Франции многократно звучали призывы в адрес Турции. Еще тогда, когда Президент Франции Ширак с официальным визитом прибыл в Армению, посетив Мемориал Геноцида, и сделал очень важное заявление, призывая Турцию признать Геноцид. И звучали многочисленные заявления подобного характера. И это было одним из предвыборных обещаний Президента Саркози. Можно только с глубочайшим уважением относиться к человеку, который не только дает обещания в предвыборный период, но и выполняет их, когда становится президентом... Петрос Газарян: Исключительное, редкое явление в международной практике. Эдвард Налбандян: Подобные явления встречаются. В данном ряду важное место занимает Президент Саркози, которому за этот очень важный шаг можно выразить глубочайшее уважение. Петрос Газарян: Мехмед Али Биранд написал интересную статью. Он написал, что следует обратить внимание на то, что даже те, кто против законопроекта, не говорят, что Геноцида не было. То есть говорят, что Сенат Франции единогласен, сплочен в мнении, что Геноцид был. А вопрос криминализации они комментируют по-разному. То есть, говорят, что Турция должна смириться мнением, что сегодня все принимают Геноцид. Он говорит, что сегодня они не можем разглядеть эту простую истину. Эдвард Налбандян: Разумеется. Не только во Франции, на самом деле, и в Турции у многих такое же отношение. Я говорили со многими. Может быть, они не выражаются публично. Да, конечно, очевидно, что во время обсуждений, к сожалению, не были утверждены признания. Однако причина этого непризнания не в том, что у кого-либо были сомнения, что это был Геноцид. Это однозначно. Арпи Арутюнян: Господин Налбандян, тем не менее, после решения Сената Британия холодно выразилась, отметив, например, что Британия довольствуется осуждением военных преступлений. Как Вы думаете, подобные позиции выражаются для смягчения Турции, или для предотвращения цепной реакции принятия подобных законопроектов в других европейских странах? Или все же есть третий вариант? Эдвард Налбандян: Нужно обратить внимание на контекст, в котором делаются заявления, и на то, даны ли эти заявления в том виде, в котором они сделаны, но в результате проведенных мною встреч в различных странах, включая моих Европейских коллег, многие не разделяют то мнение, что необходимо оставить этот вопрос историкам. Во время последней, позавчерашней, встречи с Министром иностранных дел Литвы, которому был задан тот же вопрос, министр публично ответил, что они знают, что история стучится в двери настоящего, и необходимо открыть эти двери и открыто столкнуться лицом к лицу, и что без этого невозможно достичь доверия, стабильности, мира, и что ошибочны те мнения, что нужно оставить эти вопросы историкам. И это не просто единичное мнение. К сожалению, черные, трагичные страницы истории уже написаны. И повернуть эти страницы, если это вообще возможно, можно только посредством признания, осуждения и запрещения отрицания, чтобы мы не стали свидетелями новых трагедий, новых преступлений против человечества. Петрос Газарян: Господин Налбандян, в связи с Турцией, тем не менее, одной из наших главных целей является снятие блокады, открытие границ. По вашему мнению, подтолкнет ли Турцию такое решение Сената забыть об этом, перейти на более жесткую позицию против Армении и в ближайшем будущем не обращаться к этому вопросу? Или же это заставит Турцию пересмотреть свою жесткую позицию и поставить замороженный армянско-турецкий процесс на определенные рельсы? Тем более, что были слухи, что велись какие-то тайные переговоры. Конечно, они были опровергнуты, но это совпало с решением Сената. Эдвард Налбандян: Сегодня с Турцией каких-то тайных или не тайных переговоров не ведется. Ни напрямую, ни через посредников. Не ведутся по той простой причине, что это будет возможно тогда, когда Турция будет готова на какие-то практические шаги. Такая ее политика не имеет перспективы. Фактор времени очень относителен для политики, истории, будет видно, сколько эти проявления будут продолжаться. Но одно ясно – Турция не может вечно оставить границы закрытыми, всегда заниматься отрицанием, подписывать договоры и не выполнять их, не ратифицировать. Я уже отмечал и еще раз напомню, что в дипломатии, в международных отношениях самым важным принципом является принцип pacta sunt servanda – подписанные, достигнутые соглашения должны выполняться. Даже в межличностных отношениях, когда с кем-то договариваешься о чем-то, и этот человек не выполнят, не уважает договоренности – один раз, два раза... Ведь подобным образом Турция договаривалась не только с Арменией и так же не выполняла договоренностей. Сами понимаете, какое отношение из этого следует. Что касается громогласных заявлений Турции - вы знаете, когда нет фактов, когда нечего сказать, то естественно поднимают шум. Артак Герикян: Но, в конечном счете, есть ли у наших международных партнеров восприятие, что Турция не уважает эти договоренности? Есть ли у них такое четкое восприятие? Эдвард Налбандян: Вы сомневаетесь? Если бы это было не так, тогда представители важнейших стран во время пресс-конференций, в том числе и в Армении, не стали бы говорить о том, что мяч находится на поле Турции. Петрос Газарян: Между прочим, господин Налбандян, критики протоколов выделяли три главных факта. Они говорили, что после этих протоколов, в случае их нератификации: а) армяно-турецкие отношения более усугубятся; б) международное признание Геноцида приостановится, и эта деятельность будет прервана; в) Турция будет играть более активную роль в Карабахском вопросе, и будет иметь весомое слово. Как бы вы прокомментировали это сейчас, когда оглядываетесь назад? Эдвард Налбандян: Нет нужды комментировать, поскольку эти аргументы были неоднократно прокомментированы и в наших газетах, и за границей, и в самой Турции. Конечно, это не серьезно, и подобные аргументы не выдерживают какой-либо критики. Петрос Газарян: Мнеинтересна Ваша формулировка. Во времена Левона Тер-Петросяна по вопросу Геноцида говорили, что это должно исходить из повестки нашей внешней политики. Во времена Роберта Кочаряна говорили, что это является краеугольным камнем нашей внешней политики. А как бы Вы сейчас сформулировали вопрос Геноцида в повестке нашей внешней политики? Эдвард Налбандян: Мы формулируем так же, как и за все последние годы, и вы можете открыть наш годовой отчет или приоритетные вопросы в следующем году. В документах написано, что вопрос признания Геноцида армян включен в повестку нашей внешней политики. Арпи Арутюнян: Как бывший посол Армении во Франции на протяжении многих лет, как Вы думаете – выражает ли этот законопроект, следовательно, и его принятие, мнение большинства французского общества, или же это было сделано в благодарность нашим соотечественникам за их усилия в деле развития и процветания их страны? Эдвард Налбандян: В 2011 году, когда был принят законопроект, да, я был там послом, и, по-моему, это выражало мнение всего французского общества, поскольку, побывав во Франции долгие годы, я сам участвовал в открытии десятка улиц, монументов, площадей, аллей, которые посвящены памяти жертв Геноцида. И это даже в тех городах и селах, где армяне не проживают, нет армянских общин. Напомню, что когда данный законопроект обсуждался в Сенате, это было мнением всех основных политических сил – и левых, и правых. Конечно, наверное, есть небольшая разница между 2001 и 2012 годами. Если в 2001 году законопроект не был представлен правительством, то сейчас он был представлено правительством. Правительство, Президент, Национальное собрание, Сенат и основные политические силы. О чем говорит это? Кто находится в Национальном собрании? Кто в Сенате? Это депутаты, сенаторы избранные народом. Как избирается Президент? Это руководитель, избранный народом. Все они выражают единое мнение во Франции. Артур Григорян: Господин Налбандян, большое спасибо за интервью. Эдвард Налбандян: Я бы хотел выразить свою благодарность за встречу. Думаю, что такого рода встречи полезны, в том или ином формате, и я надеюсь, что у вас будет желание провести новые встречи. Если будет такое желание, то я, конечно, с радостью отвечу на ваши вопросы в таком же или в другом формате.

---